Быков/Ефремов. Мэра пресечение

Юрий Михайлович Лужков, наш "незабвенный" мэр, опять зажигает - выждал с месяцок, что ли, и вернулся, чтобы "показать им!!" О-о, как раз завтра состоится встреча. А как народ возбуждался, какие теории формулировал: приедет - не приедет! Смеххх;-))

Мне лично любопытно, чем закончится история с Банком Москвы:"Когда мне были нужны деньги, я просто брал их", - говорил Ю.М. А у меня к этой истории ещё и "шкурный" интерес, ибо имею в этом банке "несколько копеек"...

Наш "творческий тандем" тоже не остался равнодушным к картине "Не ждали..." А он тута!

Поприветствуем:


Он вернулся в свой город, знакомый до слез,
Но теперь он приехал сюда на допрос.
Он бы мог убежать и в ловушку не лезть,
Но важней безопасности мэрская честь.

Оглянется москвич на пороге зимы –
«Где-то этого, в кепочке, видели мы!
Голова у него безволоса
И широкая грудь медоноса».

Отношенья со следствием напряжены.
Он живет, под собою не чуя жены.
Он вернулся таким же, каким уезжал,
И не верит в продажность своих горожан.

Он по городу ходит, задумчив и сух.
Всюду новые лица, собянинский дух,
Пробок столько же – в центр не прорвешься –
И широкая грудь плитоложца.

Где теперь этот сброд тонкошеих вождил,
Что к нему на поклон на карачках ходил,
И бабло, и кино, и менты, и попса?!
Ленинград! У него еще есть адреса!

Ведь доверья лишил его маленький босс,
А является прежний, знакомый до слез!
Окруженье его мускулисто
И широкая грудь дзюдоиста.

Но напрасно, вчерашнего босса хваля,
Он защиты и нежности ждет из Кремля.
Покровители скинут его, как балласт –
Их самих тонкошеяя банда предаст.

И чекист, и нефтяник, и единоросс –
Все отправятся в Лондон, знакомый до слез,
Чтоб укрыться от местных идиллий
На широкой груди Пикадилли.

Но мне не понравилось то, какие стихи какого поэта взял Димон в соавторы. Не созвучны они данной ситуации, я даже воспринимаю ёрничанье Быкова в каком-то смысле как оскорбление стихов Мандельштама - их жуткости, драматизма, отчаяния...

Вот стихи Осипа Мандельштама:

ЛЕНИНГРАД

Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.

Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей,

Узнавай же скорее декабрьский денек,
Где к зловещему дегтю подмешан желток.

Петербург! я еще не хочу умирать!
У тебя телефонов моих номера.

Петербург! У меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.

Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,

И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.

См. также:
Ходячий больной
Путин и мужик
Обкаркались
Спектакль года
Правое дельце
Двадцать лет - ни хрена нет
Гомерическое
Селигерище
Дядя Стёпа - миллиардер