Роберт Гэлбрейт. Шелкопряд

Джоан Роулинг (она же Роберт Гэлбрейт) продолжает свой очередной сериал - после поттерианы что-то вроде страйкианы. "Шелкопряд" - второй роман из этой серии.






Частный сыщик Корморан Страйк на пару с помощницей Робин уже успешно расследовали одно запутанное дело, после чего он стал очень популярным, даже поправил свои финансовые дела, получил массу заказов, в общем, жизнь (за исключением личной) вроде "стала налаживаться".

И вот в один прекрасный день (насколько он мог быть прекрасным в Лондоне) к нему в офис пришла женщина с просьбой найти её пропавшего мужа - писателя Оуэна Куайна.

Облик посетительницы (Леоноры Куайн) дышал бедностью, но что-то заставило Страйка выслушать её. Она, конечно, обращалась в полицию, но...

– Да что с нее толку, с полиции, – раздраженно бросила посетительница, как будто устала объяснять это знакомым. – Было дело, обращалась, так меня только обругали, потому как он тогда кое с кем загулял. За Оуэном такое водится.
– Ему и раньше случалось пропадать?
– У него эмоции – через край, – хмуро сказала Леонора Куайн. – В любой момент может куда-нибудь умчаться, но тут десять дней прошло, он сейчас в расстроенных чувствах, а мне нужно его срочно домой вернуть. Во-первых, Орландо ждет, во-вторых, у меня дел по горло, а в-третьих…

- Вы, кажется, упомянули, что ваш муж был в расстроенных чувствах? Что же его огорчило?
– С агентом повздорил.
– На какой предмет, не знаете?
– На предмет книжки своей, самой последней. Лиз – агент его – поначалу говорила, что это шедевр, а потом, буквально через день, приглашает его поужинать и заявляет, что печатать такое нельзя.

Это своеобразный роман в романе — "Bombyx Mori" (шелкопряд). Гусениц тутового шелкопряда варят заживо, пока они не успели выбраться и при этом повредить кокон. А кокон – это и есть шелковая нить, из которой получается красивая ткань — шелк. Вот так, с помощью метафоры, Куайн, видимо, хотел показать трудный путь писателя к успеху и славе.

Страйку удалось раздобыть рукопись
(с помощью женщины, работавшей в издательстве). И он понял, что слишком многие не прочь были бы заткнуть рот Куайну.

Роман "Бомбикс Мори" на самом деле оказался странным - злобным, с извращениями и, что самое скверное, в качестве героев в нём были выведены многие известные личности (в весьма неприглядном виде).

Все эти герои романа были легко узнаваемы, то есть за каждым образом (Суккуба, Пиявка, Резчик, Гарпия, Фанфарон, Импудикус,Эписин)
стояли конкретные люди: писатели, издатели, литературный агент, жена).

Вот как выглядят некоторые сцены романа в кратком изложении Страйка (тут я здорово сократила описанный им бред):

Действие происходило в вымышленной ничейной стране, откуда заглавный герой (даровитый молодой писатель) отправился в своего рода символическое путешествие к некоему дальнему городу; путь его лежал через остров, населенный рожденными в инцесте дебилами, неспособными распознать его талант...

Блистательный юный Бомбикс, который вершил свой путь через местность, где его подстерегали разные опасности и чудовища, встретил Суккубу, лапидарно описанную как «отставная шлюха»; она захватила его в плен, связала, а потом ухитрилась изнасиловать. Леонора предстала точь-в-точь как в жизни: тщедушная, безвкусно одетая, в больших очках, без эмоций. После нескольких суток беспрестанного насилия Бомбикс вымолил у Суккубы свободу. От предстоящего расставания Суккуба так убивалась, что Бомбикс согласился взять ее с собой...

Через несколько страниц на Бомбикса и Суккубу напало чудовище по прозванию Пиявка, в котором Страйк без труда узнал Элизабет Тассел: устрашающего вида, с квадратным подбородком и хриплым голосом. И вновь Бомбикс подвергся насилию, а потом сжалился и разрешил этому чудовищу пойти с ним. У Пиявки была отвратительная привычка сосать грудь Бомбикса, пока тот спал. Бомбикс начал худеть и терять силы.
Половая принадлежность Бомбикса оказалась странно изменчивой. Мало того что он кормил грудью, вскоре у него обнаружились признаки беременности, и все это время он ублажал женщин-нимфоманок, то и дело встречавшихся на его пути...

...Убежав от Резчика и войдя в заповедный город, Бомбикс решил избавиться от своих попутчиц – Суккубы и Пиявки. С этой целью он, к общей радости, пристроил их на работу в бордель. Дальше Бомбикс пошел один, вознамерившись разыскать именитого писателя Фанфарона, к которому хотел определиться в ученики. В темном переулке к Бомбиксу подошла демонического вида рыжеволосая женщина, которая несла себе на ужин связку дохлых крыс...

Когда Бомбикс, содрогаясь от омерзения, уже собирался покинуть дом Гарпии, в дверь ворвалась новая героиня, Эписин, которую рыдающая Гарпия представила как свою приемную дочь. Эта девушка, у которой из-под хитона выглядывал пенис, твердила, что они с Бомбиксом – родственные души, не чуждые как женского, так и мужского начала. Она предложила Бомбиксу насладиться ее телом гермафродита...

...Бомбикс под адские вопли Чучелки выскочил за дверь и сломя голову бросился к Замку света, где рассчитывал найти убежище. Над входом было начертано: «Фаллус Импудикус», но на стук Бомбикса никто не ответил. Тогда он решил обойти замок кругом и в окне увидел нагого лысого мужчину, стоящего над трупом золотого юноши, чье тело было изувечено бесчисленными ранами, струившими тот же ослепительный свет, что и соски Бомбикса. Возбужденный пенис Фаллуса истекал гноем...

Пока Бомбикс глазел через окно замка, ошеломленный кошмарным зрелищем Фаллуса Импудикуса и мертвого тела, его окружили стражники в капюшонах, грубо скрутили, поволокли в замок и, поставив перед Фаллусом Импудикусом, раздели догола. К этому времени Бомбикс, чей живот успел вырасти до невероятных размеров, уже готов был разродиться. Фаллус Импудикус отдавал грозные приказы страже, и Бомбикс по наивности решил, что ему готовят торжественный прием.
К шестерке опознанных Страйком персонажей – Суккубе, Пиявке, Резчику, Гарпии, Фанфарону, Импудикусу – теперь добавилась Эписин. Всемером они уселись за большой стол, на котором стояли необъятный сосуд с дымящимся содержимым и пустое блюдо размером с человеческий рост. Войдя в обеденный зал, Бомбикс отметил, что для него нет кресла. Гости, разжившиеся веревками, повскакали с мест, набросились на Бомбикса и связали по рукам и ногам. Вслед за тем его водрузили на блюдо и взрезали. В животе у него обнаружился шар небывалого света, который Фаллус Импудикус вырвал собственными руками и запер в ларец...

...В сосуде оказался купорос, и гости начали с энтузиазмом поливать еще живого, орущего Бомбикса. Когда тот в конце концов умолк, они отведали его на вкус. Роман заканчивался тем, что едоки гуськом выходят из замка и беззастенчиво делятся впечатлениями от Бомбикса Мори, оставив позади пустой зал, дымящийся труп и запертый ларец света, подвешенный к потолку наподобие фонаря.

Вот такой "причудливый мир" был создан воображением Оуэна Куайна (а в его лице - Робертом Гэлбрейт, т.е. очаровательной Джоан Роулинг - и на что только способны женщины!).

         

Страйк в ходе поиска Оуэна так или иначе выходил на людей, связанных с исчезнувшим писателем. Все они (за исключением жены, по её собственным словам) читали роман и, наверное, были не в восторге от того, как, в каком виде он их изобразил.

После долгих безрезультатных поисков и встреч с разными людьми, в том числе выведенными в качестве персонажей романа, Страйк отправляется в загородный дом, принадлежавший (совместно с другим писателем) Куайну. По заверению супруги писателя Леоноры он сам и его семья там не появлялись.

И вот тут-то детективу и бывшему афганцу пришлось пережить настоящий шок.

Страйк переступил через порог и затворил за собой дверь.
Шок, резкий, как пощечина, как ушат холодной воды. Немного повозившись, Страйк поднял воротник пальто как можно выше, чтобы закрыть рот и нос. Там, где должно было пахнуть только пылью и старой древесиной, на него хлынул острый химический запах, липнущий к ноздрям и горлу...

... все стены были облиты – видимо, в припадке бессмысленного вандализма – едкой, зловонной жидкостью, от которой плавился неподвижный, удушливый воздух...

...На втором этаже Страйк остановился. Даже через толстую ткань воротника он почувствовал какой-то другой запах, неподвластный жгучему промышленному химическому составу. Сладковатый, гнилостный, тухлый: запах разлагающейся плоти.
Дергать две ближайшие к нему закрытые двери Страйк не стал. Вместо этого, не выпуская из рук злосчастный пластиковый пакет с бутылкой именинного виски, он медленно пошел по следам злоумышленника, которые тянулись еще выше, по следующему лестничному пролету, где даже резные балясины лишились своего воскового блеска. С каждой ступенькой трупный запах крепчал. Страйку вспомнилось, как в Боснии они загоняли в землю длинные шесты, а потом вытаскивали и нюхали заостренные концы – это был верный способ обнаружить массовые захоронения...

Он ожидал увидеть смерть, но не такую.
На полу валялась туша, какие мясники подвешивают на железных крюках: перевязанная веревками, зловонная, выпотрошенная – ни дать ни взять забитая свинья.
Только в одежде.
Труп лежал под высокими балками, залитый светом из огромного стрельчатого окна в романском стиле. Притом что это было частное жилище, а за оконными стеклами проносился по слякоти городской транспорт, Страйк, едва сдерживая дурноту, ощущал себя как в оскверненном храме, где совершилось ритуальное убийство.

Вокруг разлагающегося тела, похожего на гигантский окорок, стояло семь столовых приборов. Торс был распорот от горла до костей таза, и Страйк уже с порога увидел зияющую черную полость. Внутренности словно кто-то выгрыз. Одежда и кожа, облитые кислотой, усиливали зловещее сходство с адской копченостью. Кое-где поблескивала уцелевшая плоть, с виду почти жидкая. Разложению способствовали четыре включенных обогревателя.
Сгнившее лицо оказалось у окна – дальше всего от Страйка. Он разглядывал его, щурясь и стараясь не дышать. На подбородке желтел клок бороды; еще можно было кое-как различить одну выжженную глазницу. Не раз видевший смерть и увечья, Страйк еле-еле сдерживал рвоту, задыхаясь в химических и трупных миазмах. Он повесил пластиковый пакет на мощную руку, достал из кармана мобильный и, не заходя в комнату, сделал снимки с различных ракурсов. Затем попятился, дождался, когда сама собой захлопнется дверь, которая, впрочем, не отсекла густую вонь, и набрал 999.

Его не отпускал ужас. За годы службы он видел мертвые тела с кошмарными следами попыток замаскировать учиненные зверства; он видел обезображенных и расчлененных мужчин, женщин и детей; но то зрелище, которое предстало перед ним в доме номер 179 по Тэлгарт-роуд, оказалось не похожим ни на что. Это злодеяние граничило с разнузданным, тщательно продуманным садистским спектаклем. И уж вовсе невыносимо было прикидывать, в какой последовательности выплескивали кислоту и потрошили туловище: может, жертву сперва пытали? Когда были расставлены столовые приборы: после смерти Куайна или до?

Страйк отхлебнул виски; в горле и в животе сразу стало тепло. (Живот Куайна, весь пищеварительный тракт, был вырезан. Куда, черт возьми, что подевалось?)

          

Страйк понял, что всё, описанное в романе, случилось с самим Куайном. Один к одному: герой книги погибает точно так же, как сам писатель - связанный, выпотрошенный, облитый кислотой. В книге его пожирают знакомые.

Поэтому теперь необходимо просчитать мотивы этого неслыханно жестокого, преступника.

"Какой же изворотливый, злобный, извращенный ум смог реализовать уродливые литературные фантазии Куайна? Что это должен быть за человек, если он способен вспороть свою жертву ножом, облить кислотой, а потом вырезать внутренности и после этого расставить тарелки вокруг выпотрошенного тела?"

Подозрение падает на каждого, кто читал эту проклятую книгу. Все косятся друг на друга. Кто знает концовку, тот и подозреваемый.

Он не сомневался, что Леонора, которая не обратилась в полицию и только через десять дней после исчезнования мужа начала его искать, которая хранила ключ от пустующего дома, где нашли тело, и без труда могла бы застукать там супруга, окажется первой и главной подозреваемой.

Так оно и произошло: полиция тут же "прицепилась" к жене, тем более, что до замужества она работала у своего дяди, в мясной лавке...

...Как по-твоему… – осторожно начала адвокат, – Леонора Куайн… похожа на женщину, которая выпотрошила собственного мужа?
– Нет, но полицейские к ней приглядываются, и если они станут искать мотив, то ей придется несладко. Куайн был отвратительным мужем: он ее подводил, обманывал, да еще и поливал грязью в своих книгах.
– Однако ты не считаешь, что это она?
– Нет, – ответил Страйк, – но, чтобы спасти ее от тюрьмы, одного моего мнения будет недостаточно...

Дальше - больше: в спальне Куайнов при обыске нашли какие-то снимки. Видимо, он любил, когда его связывали и в таком виде фотографировали, – с убийственной невозмутимостью объяснила Илса. – Она рассказывала мне об этом, как о садовых работах.

– Вполне естественно, что у этой парочки супружеская жизнь была с вывертами, иначе разве Леонора удержала бы такого, как Куайн?

– Ладно, – устало выговорила Илса, – дело хозяйское, но я должна тебе сказать, что она сама себя топит. Держится агрессивно, утверждает, что эти вещи купил сам Куайн. Паранджу, ты же понимаешь… Веревки, купленные по карте, идентичны тем, которыми был связан труп. Ее спросили, зачем Куайну могли понадобиться паранджа и комбинезон, предназначенный для работы с вредными химическими веществами, и она не нашла ничего лучше, чем ответить: «Чего вы ко мне пристали?» Через слово спрашивает, когда сможет пойти домой, к дочке; ведет себя как блаженная. Покупки были сделаны полгода назад и доставлены на Тэлгарт-роуд – ну чем не умышленное деяние? Да это все равно что план, написанный ее собственной рукой. Она отрицает, что заранее знала, как ее муж собирался закончить свою книгу...

            

Долго ещё бродил Страйк по городу на своих полутора ногах, много разговоров переговорил с "подозреваемыми", выявляя всё новые подробности, много было выпито чаю, даже "покушение" пережил: одна из "героинь" романа пыталась пырнуть его ножом...

Пока, наконец, однажды он сообщил по телефону Робин, что понял, кто убийца. Ей-то он изложил свою версию, а читателям - нет. Не знаю, как другие, а я врубилась в "методику" преступления лишь в самом конце книги, когда Страйк рассказывал убийце, что и как произошло.

Он предполагал (и это в дальнейшем подтвердилось), что исчезновение писателя было инсценировано, что у него был "сообщник".

...Он подсунул своим знакомым книгу, которая, по его расчетам, должна была взорвать литературный Лондон, ты согласна? Он привлек к ней максимум внимания, когда закатил скандал своему агенту в центре переполненного ресторана и прилюдно заявил о намерении опубликоваться самостоятельно. А дальше он идет домой, разыгрывает сцену перед Леонорой и скрытно отправляется на Тэлгарт-роуд. В тот же вечер он преспокойно впускает в дом сообщника, не сомневаясь в его преданности...

Робин возражает, что у него нет никаких доказательств этой версии.

– Слушай, – он вдруг посерьезнел, – не знаю, как тебе объяснить, но я это чувствую. Я иду на запах, Робин. За этим преступлением стоит кто-то полубезумный, чертовски опасный, но изворотливый. Этого идиота Куайна с легкостью заманили, куда нужно, сыграв на его самовлюбленности; поверь, не я один так считаю.

           

В поисках вещественных доказательств в пользу той версии, о которой читатель пока не знает, Страйк продолжает общаться с "нужными", интересующими его людьми.

Тут нам "повезло" познакомиться с одним из сводных братьев Страйка - Александром. У них был общий знаменитый отец, Джонни Рокби, но жили они, естественно, каждый своей жизнью и мало общались, а уж с отцом он вовсе не встречался и даже предпочитал в разговорах с другими не называть его никак.

Ал, на девять лет моложе Страйка, родился в законном браке, получил дорогостоящее образование в Швейцарии, не знал никаких забот.
В отличие от других единокровных братьев и сестер Ал больше других стремился поддерживать отношения со старшим братом, например, когда Страйку оторвало ногу, Ал навещал его в госпитале...

Когда Страйку понадобилось попасть в закрытый клуб, он обратился к брату, вхожему в любые заведения, где тусовались "избранные", и тот с удовольствием и большой охотой помог ему.

             

В одном из залов клуба в этот вечер издательство "Роупер Чард" чествовало своего девяностолетнего коллегу Пинклмена, сидевшего во главе стола.

Некоторые сотрудники издательства - герои скандального романа, увидев здесь Страйка, были несколько встревожены.

В саду, куда детектив вышел покурить, к нему присоединился писатель Фэнкорт - один из важных действующих лиц в драме, а чуть позже и Элизабет Тассел. Тут-то всё и разъяснилось.

Страйк сказал, что в ходе разговоров с людьми, знавшими Куайна, он понял, что эта книга весьма не похожа на ту, которую писал Куайн.
– Я даже познакомился с одной девушкой, – добавил Страйк, – которая утверждает, что слышала отрывок из этой книги, совершенно непохожий на окончательный вариант.

– Штука в том, что в "Бомбиксе Мори" ни слова не сказано про ваш член, – объяснил Страйк. – Там нет ни слова про любовницу Куайна и про подружку-транссексуалку, которые, по его словам, фигурируют в романе как "чистые, неприкаянные души". А кроме того, шелкопрядов не обливают кислотой: их вываривают в кипятке прямо в коконах.
– Ну и дальше что? – повторил Фэнкорт.
– Да то, что напрашивается вывод: "Бомбикс Мори", который ходит по рукам, – это не тот роман, который написал Оуэн Куайн.

             

И кто же автор этого "Бомбикса Мори"? "Шерше ля фам", как говорится... Элизабет Тассел - агент Куайна...

Вот как характеризует её коллега писатель Фэнкорт:

– Лиз тоже поступила в Оксфорд, – начал Фэнкорт, – кровь с молоком, отчаянная девица, которая до этого ездила с отцом по северным фермам и помогала холостить быков. Только и ждала, чтобы кто-нибудь на нее польстился, но желающих не находилось. Она и на меня имела виды, причем очень серьезные: мы с ней выбрали один и тот же семинар, и пикантные елизаветинские интриги как будто были специально придуманы для возбуждения девушек, но даже я в своем альтруизме не заходил столь далеко, чтобы лишить ее девственности. Мы с нею так и остались друзьями, – продолжил Фэнкорт, – а когда она открыла литературное агентство, я привел к ней Куайна, который всегда отличался, условно говоря, непритязательным вкусом. Неизбежное произошло.

– Она поедала меня своими большими коровьими глазами, ждала, надеялась… – с кривой усмешкой продолжил Фэнкорт. – После смерти Элли до нее наконец дошло, что я даже с горя не лягу с ней в постель. Думаю, для нее была невыносима мысль о предстоящих годах воздержания, вот она и стояла горой за своего единственного мужчину.

Кстати, о смерти жены Фэнкорта.
25 лет назад первая жена Фэнкорта, Элспет Керр, покончила с собой, прочитав беспощадную пародию на свой первый роман. Эту сатиру приписывали Оуэну Куайну - близкому другу Фэнкорта. Это же утверждала Тассел, говоря, что Оуэн показывал ей написанную им пародию. А на самом деле все было ровно наоборот. Это она написала пародию на роман Элспет Фэнкорт и подтолкнула женщину к самоубийству.

И это было известно Куайну, и он он пользовался этим, шантажируя её. Она платила ему более четверти века. А теперь сполна расплатилась... окончательно.

             

– Вы сами мне говорили, что Куайн был падок на лесть. – Страйк повысил голос, чтобы его слова не утонули в ее причитаниях. – Насколько я понимаю, он изложил вам фабулу будущего романа несколько месяцев назад. Подозреваю, что в реальном "Бомбиксе Мори" тем или иным способом был выведен наш Майкл – не так примитивно, как в образе Фанфарона, а более изощренно: уж не с насмешкой ли над его бессилием в постели?..

...Как он и ожидал, Элизабет сдавленно охнула и умолкла.
– Вы сказали Куайну, что "Бомбикс Мори" – блистательная вещь, лучшее из того, что им написано, что этот роман ждет оглушительный успех, но его содержание должно храниться в строжайшей тайне, а то, мол, по судам затаскают, ну и для пущего эффекта. И все это время вы сочиняли собственную версию. У вас было предостаточно времени, чтобы довести ее до ума, правда, Элизабет? Двадцать шесть лет пустых вечеров… Получив диплом бакалавра в Оксфорде, сколько же книг вы могли бы написать?.. Только о чем? Вы ведь никогда не жили полной жизнью, Элизабет.
По ее лицу пробежала судорога неприкрытой ярости. Кулаки сжались, но Элизабет Тассел владела собой. Страйк добивался, чтобы она дрогнула, чтобы сдалась, но акульи глаза смотрели на него в ожидании промаха и удобного момента.

– Вы скроили этот роман из плана убийства. Выпотрошенное нутро и соляная кислота не таили в себе никакой символики – расчет был только на то, чтобы ввести в заблуждение патологоанатомов, но все восприняли книгу как художественный вымысел. И вы сделали этого глупого себялюбца пособником в его же собственном убийстве. Сказали, что у вас есть гениальный план, как добиться максимальной рекламы и взвинтить прибыли: для этого достаточно устроить шумный скандал в общественном месте, где вы сможете во всеуслышание объявить книгу слишком провокационной для того, чтобы ее издавать, после чего Куайн исчезнет. Затем вы начнете распускать слухи о содержании книги, а когда Куайн сочтет, что пора ему себя обнаружить, жирный куш будет обеспечен.

Она трясла головой и хрипела, но мертвые глаза по-прежнему впивались в лицо Страйка.

– Оуэн завершил свою книгу. Вы протянули время до Ночи костров, когда на улицах будет побольше отвлекающего шума, и отправили поддельный "Бомбикс" Фишеру (чтобы скорее пошла волна), Уолдегрейву и Майклу. Учинили, как и планировалось, прилюдный скандал, а затем отправились вслед за Куайном на Тэлгарт-роуд…
– Нет! – вырвалось у Фэнкорта.
– Да, – беспощадно подтвердил Страйк. – Куайн не опасался Элизабет – своей пособницы, задумавшей это возвращение века. Вероятно, Оуэн к тому моменту почти забыл, что много лет занимался шантажом? – спросил он у Тассел. – У него вошло в привычку требовать – и получать – деньги. Думаю, в последние годы между вами даже не упоминалась та пародия, что разрушила всю вашу жизнь… Догадайтесь, Элизабет: что, по-моему, произошло, когда он впустил вас в дом?

Против своей воли Страйк вспомнил место преступления: огромное стрельчатое окно и труп в центре кошмарного натюрморта.
– По-моему, вы заставили этого несчастного, наивного, самовлюбленного прохвоста позировать для рекламной фотографии. Он опустился на колени? Быть может, в подлинном романе главный герой взывал к милосердию или молился? Или вы связали его, как того Бомбикса, что был придуман лично вами? Куайн, очевидно, пришел в восторг от предложения позировать в веревках. А вам уже было проще простого зайти сзади и ударить его по затылку железным дверным стопором, так ведь? Под грохот петард вы проломили ему голову, связали, раскроили торс и…

У Фэнкорта вырвался сдавленный стон ужаса, но Тассел вновь замурлыкала с притворной лаской:
– Вам нужен доктор, мистер Страйк. Бедненький мистер Страйк, – и, неожиданно вытянув руку, опустила массивную ладонь на его заснеженное плечо.

Вспомнив, что сотворили эти клешни, Страйк инстинктивно отпрянул, и ее рука, машинально сжавшая пальцы в кулак, бессильно повисла.

– Вы положили внутренности Оуэна вместе с подлинной рукописью в дорожную сумку, – напомнил детектив; Элизабет подошла так близко, что вновь обдала его запахом духов и застарелого табака. – Потом надели мантию и шляпу Куайна – и ушли. Теперь можно было поехать домой к Кэтрин Кент и пропихнуть четвертый экземпляр ложного "Бомбикса Мори" в прорезь для почты, с тем чтобы расширить круг подозреваемых и подставить женщину, которая получала то, что вам и не снилось. Секс. Общение. Дружбу по крайней мере одной живой души...

– У вас есть хоть какие-нибудь доказательства? – не замечая снегопада, жестко и недоверчиво спросил Фэнкорт.
Эта трагедия была не из тех, что пишутся черным по белому и разыгрываются в гриме. Рядом с ним стояла его бывшая сокурсница; пусть жизнь развела их в разные стороны, но думать о том, что рослая, некрасивая, озабоченная девушка из Оксфорда превратилась в жестокую убийцу, было невыносимо.

– Да, у меня есть доказательства, – ровным тоном сказал Страйк. – Я нашел электрическую пишущую машинку, точь-в-точь как у Куайна, завернутую в черную паранджу, а также набитый камнями защитный комбинезон с пятнами соляной кислоты. Несколько дней назад их поднял из моря мой знакомый дайвер. Они лежали у побережья Гвизиэна, под скалой с красноречивым названием Адское Устье. Это место изображено на обложке книги Доркус Пенгелли. Наверняка она вам его и показала, Элизабет. А потом вы отправились туда в одиночку, объяснив Доркус, что ищете, где получше сигнал, правильно?

Элизабет издала душераздирающий низкий стон, как мужчина, получивший удар под вздох. На мгновение все трое замерли, а потом Тассел, неловко развернувшись и увязая в снегу, бросилась к дверям клуба. Ее поглотил дрожащий ярко-желтый прямоугольник света.

           

Вот такая поучительная история... Шантаж...Преступление и наказание...

Там ещё бедняга Робин пострадала - чудом осталась жива: по заранее разработанному плану она управляла такси, которое остановила выбежавшая из клуба Элизабет Тассел. Робин намереваясь отвезти её прямо в полицию, но по дороге та заподозрила дурное:

Элизабет отстегнула ремень безопасности.
– Тормози! – закричала она. – Тормози, я выйду!
– Здесь остановка запрещена, – сказала Робин, изо всех сил сохраняя спокойствие: пассажирка приподнялась со своего места и ломилась в стеклянную перегородку.
– Сядьте, мадам, прошу вас…
Перегородка скользнула в сторону. Рука Элизабет сгребла шапку Робин и клок волос; головы женщин оказались почти рядом; Элизабет кипела от злости. Потные пряди волос лезли Робин в глаза.
– Прекратите!
– Кто ты такая? – заорала Тассел и принялась дергать Робин за волосы, намотав их на кулак. – Раф говорил, что видел блондинку, которая рылась в мусорном баке… Кто ты такая?!

Такси на скорости вошло в поворот на Слоун-сквер и скрылось из виду.
Тассел почти переползла, вопя во все свое израненное горло, на переднее сиденье… Робин как могла отпихивала ее одной рукой, чтобы только не отпустить руль… она не разбирала дороги: волосы лезли в глаза, на лобовое стекло налипал снег, а Тассел уже двумя руками вцепилась ей в шею и стискивала пальцы… Робин попыталась нащупать ногой тормоз, но нажала на газ, и автомобиль бросило вперед… она задыхалась… бросив руль, она попыталась разжать пальцы Тассел… а дальше – крики пешеходов, резкий толчок, оглушительный скрежет металла по асфальту и острая боль от впившегося в тело ремня… Робин проваливалась в черноту…

Всё обошлось сотрясением мозга, но теперь всё позади.
– Тассел, очевидно, сидит в психушке под надзором, чтобы не лишила себя жизни. Но ты еще не знаешь самую психопатическую подробность.
– Куда уж больше? – настороженно спросила Робин.
Как ни ждала она встречи со Страйком, после событий недельной давности ее не отпускала слабость. С усилием распрямив спину, она собралась с духом и посмотрела на него в упор.
– Она сохранила эту треклятую книгу.
Робин нахмурилась:
– О чем ты?
– Лежала в морозильнике, где и внутренности. Вся пропиталась кровью, потому что была принесена в одной сумке с кишками. Подлинная рукопись. Тот "Бомбикс Мори", которого сочинил Куайн.
– И заметь: "Роупер Чард" стоит на ушах, чтобы как можно скорее издать подлинную книгу. С предисловием Фэнкорта.
– Ты шутишь?
– Ничуть. Куайн наконец-то станет автором бестселлера. И не надо делать такое лицо, – поучительно сказал Страйк, когда Робин недоверчиво покачала головой. – Нам есть что отпраздновать. Когда на прилавках появится "Бомбикс Мори", Леонора и Орландо будут грести деньги лопатой.

И, наконец:
– С Рождеством, напарница.
Оба подумали, что надо бы обняться, но эта идея повисла в воздухе. Робин смешливо-мужественным жестом протянула руку своему боссу:
– Счастливо тебе отдохнуть в Корнуолле.
– И тебе – в Мэссеме.
После рукопожатия Страйк быстро повернул ее руку и, не дав Робин опомниться, поцеловал в тыльную сторону ладони. А потом улыбнулся, помахал и ушел.

И точка... Вернее, многоточие, так как нехорошие истории в городе Лондоне будут продолжаться, а ещё более популярный детектив Корморан Страйк в сопровождении умненькой помощницы Робин снова отправятся на поиски преступников.